monster of incuriosity (vishka) wrote,
monster of incuriosity
vishka

Categories:
  • Mood:

dramatic :: жизнь и смерть Акакий Акакиевича

Сразу две премьеры ознаменовали открытие нового сезона в театре “Современник”. На новой, с иголочки, “другой” сцене, Валерий Фокин поставил гоголевскую “Шинель”.

Рядом со старым зданием Современника появился железный занавес. Именно так, в виде железных театральных кулис и выполнен фасад “другой” сцены, что целиком и полностью отдана под творческие эксперименты.

Внутри всё более чем цивильно. Минималистический, слегка копирующий обстановку основного здания интерьер, так что всё как будто знакомо: вешалка налево, вход в зал прямо, продолговатый холл.

Однако на этом сходства заканчиваются и начинается “другой” формат. Аскетичный интерьер, проекционный, во всю огромную стену экран, а так же буфет без привычных “бутербродов”, всё это настраивает на что-то особенное.

Этим “чем-то особенным” и должен был стать Фокин и его Шинель.

На одном дыхании пролетают первые минуты спектакля. Пока где-то на фоне падает снег, на сцене происходит настоящее чудо. Из огромной, больше чем жизнь шинели вылупляется маленькое, обиженное миром существо. Шинель эта служит ему и одеждой, и домом, весь смысл жизни Акакий Акакиевича помещается в ней. Тут он вылезает и кряхтя оббегает её, в то время как ошалевший от происходящего зритель пытается найти хоть какие-то сходства между героем и ускользающими чертами Марины Нееловой.

Метаморфоза произошедшая с Мариной Нееловой поражает. Невозможно представить себе, что где-то там, под слоем грима, в глубине этого забитого человечка скрывается та самая актриса, что ещё вчера играла взбалмошную принцессу Космонополис.

Ситуация усложняется ещё и тем, что играть ей приходится совершенно одной. Других актёров в спектакле нет, а Акакия Акакиевича окружают одни только тени. Для этого Фокин позвал на помощь Илью Эпельбаума, руководителя театра “тень”, который и добился удивительных по своей красоте эффектов.

Тени в жизни Акакий Акакиевича играют роковую роль. Одна шьёт ему новую Шинель, другие сначала высмеивают, а потом кутят вместе с ним. Третьи, несмотря на мольбы, лишают его смысла к жизни.

Но что удивляет в начале, разочаровывает в конце. И даже когда Башмачкин тянет своё ми-ми-ми…, а вторящий откуда-то сбоку хор подхватывает это невозможно свербящее чувство, кажется, будто всё это понарошку. Будто нет никакой Шинели и никакого Башмачникова. Да и вся жизнь, и даже смерть Акакий Акакиевича, в общем-то, не имеет никакого значения.

Постоянно на сцене присутствует только эго и задумка художника. Фокин умудрился поставить очень цельный, красивый, и в то же время духовно бедный спектакль. После просмотра остаётся послевкусие незавершенности, будто тебе показали фокус, отказав в его принципе.

Заканчивается же спектакль Гоголевскими строчками:
Исчезло и скрылось существо, никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное, но для которого все ж таки хотя перед самым концом жизни мелькнул светлый гость в виде шинели.
Никакого вам призрака блуждающего в ночи и никакого обретения смысла. Остался один только спектакль и открытие новой сцены. События, безусловно, огромного светского значения, и правила бонтона наверняка заставят всякого сходить и с удовольствием на всё это посмотреть, однако заявленного прорыва тут нет. Фокин, всего лишь, поставил свой самый “гламурный” спектакль.
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 0 comments